Life is a road...
Сожительство
читать дальшеЕщё на первом году учёбы я познакомился со своим парнем. Как в мечтах истинного «хнуна»(1), это произошло в главной библиотеке. Эли был не из тех, кто ходит по ночным барам в поисках приключений, поэтому если бы не моё увлечение историей, у меня бы не было ни малейшего шанса встретить его.
Уставшего вида парнишка около получаса любопытно поглядывал на фолианты, за которыми я забаррикадировался. В конце концов он спросил:
- Это что книга про Вторую Мировую Войну? Ты из Техниона?
Я дважды кивнул, даже не отрывая взгляд от страницы.
- А почему не скачаешь книги из Интернета? Даже с сайта нашей же библиотеки…
Я поднял глаза. «Умник» имел длинные ресницы, еврейский нос и выглядел так, будто неделю недоедал и недосыпал. Красные веки свидетельствовали о том, что свои книги он таки «скачивает».
- Не знаю как ты, а я-то постоянно сижу за компьютером. Домашние задания, лекции, фильмы, письма, форумы, Бог знает что ещё! Кроме того, в Интернете невозможно найти объективный материал по Второй Мировой Войне. Да и вообще, когда речь идёт об истории, я предпочитаю настоящие книги. С бумажными страничками! – я показательно с громким шелестом перевернул лист.
- Ты уверен, что ты из Техниона? – усмехнулся парень и, опустив голову, уставился в своё «чтиво». «Алгоритмы поиска на графах», сумел я рассмотреть на корешке. На сердце потеплело: значит, он – с факультета Компьютерных Наук, с моего факультета, на год или два опережает меня, подумал я. А потом заметил кипу у него на голове.
Эли оказался «крепким орешком», но как в сказках Пушкина (с которыми я его вскоре познакомил) орешком с золотой скорлупой и изумрудным ядром. За поразительной скромностью, которой не могли похвастаться большинство студентов Техниона, скрывались доброе сердце, уйма силы воли и очень высокий IQ. Эли тяжело переживал разрыв со своей религиозной семьёй, которая и слышать не хотела о сыне-гомосексуалисте. В этом я прекрасно понимал его, хотя моя семья, всё ещё не репатриировавшая в Израиль, оставалась пока в блаженном неведенье. Но мы никогда не спорили, кому из нас было легче, мы просто поддерживали друг друга как могли. Я отвлекался, участвуя во всевозможных гей-движениях, заботясь о других, «застрявших в шкафу» ребятах. Эли помогала его вера. Ещё у нас была интересная, но изнуряющая учёба на Компьютерном факультете. А потом – наши чувства.
Прошло два года. Мой друг закончил первую степень с отличием, поступил на вторую, работал в IBM. Меня в «Хай-Тек» (2) не тянуло, поэтому, подтянув свой средний бал, я устроился вести практические занятия на факультете. У нас, наконец-то, появились лишние деньги и возможность попутешествовать. Несколько сумасшедших деньков в Амстердаме – и мы умудрились подписать какую-то бумажку в местном муниципалитете.
- Я предупреждал тебя, что это вино покрепче, чем «тирош» (3)! – хохотал я на следующее утро.
- Я вообще не пил, - серьёзно произнёс Эли, - и это не настоящий брак.
- Ну извини, что без «хупы» и без «брахот» и без стакана за Иерусалим…(4)
- Таль, это даже не гражданский брак. Это свидетельство о сожительстве!
Вернувшись в Израиль, законопослушный Эли отправил копию документов в министерство Внутренних Дел. Свидетельство признали действительным. Однако почти никаких обязанностей оно нам не добавляло, а прав и подавно…
Жили мы всё это время в общежитиях, в соседних корпусах. У каждого из нас было по крохотной комнатке, в которой помешалось всё самое необходимое: кровать, стол, шкаф. Попробуйте вы вести частную жизнь на личном пространстве размером в 2 квадратных метра на брата! Когда за дверью в общей кухне шумят друзья, а в душевую по утрам выстраивается очередь. Единственная радость, среди моих соседей не было ни одного гомофоба.
Эли так не повезло: его корпус был битком набит ксенофобами всех религий и национальностей. В коридорах мне вслед бросали такие взгляды, что становилось страшно, в первую очередь за моего друга, ночующего в этом осином гнезде. Я старался игнорировать их враждебность, но и не мог забыть, сколько зла закостенелые догмы наделали таким как мы.
Уже давным-давно я перестал убеждать Эли, что для него соблюдать шаббат и есть исключительно кошерную еду – лицемерно. Конечно, множество евреев выбирают те или иные, удобные им, заповеди иудейской религии и выполняют только их. Мой друг не строил из себя «хариди»(5), но всё же ревностно придерживался основных законов.
В гневе я заявлял, что он цепляется за религию, как за последнюю соломинку, ищет в ней ответов, которых там и в помине нет. Когда же мы мирились, смотря как Эли молится, лицом к восходящему солнцу, я задумывался, что его вера – вовсе не соломинка, а мощные корни, связывающие его с прошлым, в них его сила и мудрость.
Я же считал, что религия и её законы для всех едины и поэтому даже не пытался обманывать ни себя, ни высшие силы. Чего стоят молитвы по утрам, если по вечерам мы снова и снова совершаем страшный грех?! При всём своём вопиющем атеизме, я поначалу старался понять Эли. Сумел же лишь заставить себя уважать его выбор.
В одно прекрасное утро деятели из «Агудат-а-студентим» (6) сообщили на форуме, что Технион собирается давать квартиры в семейных общежитиях, не только по-настоящему женатым парам, но и тем, кто «Ядуим бе цибур»(7). «Спешите, мест мало, очередь будет длинная!»
Конечно, «квартиры» это слишком гордое название для этих общежитий. Маленький зал, малюсенькая кухонька и крохотная спальня… Но не смотреть же даренному коню в зубы. Отдельный туалет и кухня, двуспальная кровать – что ещё нужно двум парням для личного мини-рая?
Откопав в тумбочке наш Амстердамский документ и его израильское подтверждение, я бегом бросился в здание «Сенат», где находился секретариат Техниона. Там уже собралась толпа, видимо, форумы по утрам перед лекциями читал не я один. Заполняя необходимый бланк, я слышал краем уха, бурную радость и, как не удивительно, возмущения по поводу того, что Технион последним из всех израильских университетов вспомнил о своих «Ядуим бе цибур».
Я рисковал опоздать на урок, поэтому воспользовавшись многолетними знакомствами, пробился без очереди. Девушка-секретарша взяла у меня бланк и копии документов. Внимательно прочитала их. Её лицо расплылось в улыбке.
- Вы не первые.
- Я и не предполагал, что буду первым… - я пожал плечами.
- Геи, я имею ввиду, - она продолжала доброжелательно улыбаться.
- А! – я не знал, что ещё ответить и лишь криво улыбнулся ей в ответ.
Девушка явно не подразумевала ничего плохого, но мне никогда не нравилось, что люди акцентируют внимание на моей ориентации. Я был не из тех, кто в порыве «гордости» носится по городу с плакатами и целуется у всех на виду.
На обеденном перерыве мы с Эли встретились на «дэшэ» - покрытой мягкой травой горке, излюбленном месте скучающих студентов. Я рассказал, что подал прошение на место в семейных общежитиях. Он прекратил жевать и нахмурился.
- Мне стоило посоветоваться с тобой? – задним числом сообразил я. – Извини. Я думал, ты будешь рад. Мы же собирались снять квартиру, помнишь? Мы ведь уже два с половиной года вместе! Ну, извини, извини…
Я взялся руками за голову. Эли молчал, это пугало и раздражало меня одновременно.
- Хочешь, я заберу бланк?
- Это не имеет значения: нам всё равно не дадут квартиру.
- Почему это? – недоумевающее спросил я.
- Ты забыл, где живёшь. Вот увидишь…
Эли поднялся, засунул недоеденный бутерброд обратно в сумку и направился к «Таубу», зданию нашего факультета. Я остался валяться на траве, щурясь от яркого солнца и размышляя над его судьбоносными словами…
На следующий день меня разбудил телефонный звонок. Это была Мири-Маша, наша главная активистка.
- Таль, приходи срочно к «Сенату», тут такое твориться! «Досы» (8) организовали демонстрацию. Кричат под окном у президента Техниона, что не позволят таким как мы жить с ними на одной площадке.
- Я тоже с ними жить не хочу… - зевнул я в трубку. – Пусть нам выделят отдельное здание.
- Гетто ты хочешь?! – яростно вскрикнула Мири. Скорость её реакции говорила о том, я не первый кто предложил подобное. - Быстренько вставай и топай сюда.
- К чему это? Закон на нашей стороне…
- Ох, Таль, ты хорош только чтобы писать пламенные посты на форумах, а как доходит до настоящего дела, ты прячешься обратно в свой шкаф!
Я подскочил с кровати. Еле сдержался, чтобы не отключить звонок.
- Докажи мне! – не унималась девушка. – Ты постоянно твердишь о борьбе за права геев, а сам-то ты что для этого сделал?!
Уже позже я понял, что Мири специально «завела» меня, что злость за её незаслуженный упрёк станет искоркой от которой загорится костёр, как только я увижу развешанные около «Сената» плакаты. Не стану дословно повторять их содержание. В основном, там было что-то про извращения, «гниющий Технион» и Садом и Гоморру. Я не люблю кричать и ругаться, вести переговоры в стиле дикарей. Но эти люди, интеллигенты, студенты Техниона, кажется, не слышали о дипломатии, об элементарной культуре и уважении, принятом в человеческом обществе. Что ж, кто с мечом к нам придет…
Наш лагерь тоже развёл бурную деятельность. Среди толпы реяли разноцветные флаги. Многие мои знакомые на повышенных тонах спорили с религиозными парнями. Мири носилась взад вперёд, Регина, её подруга, давала интервью журналистам. Моё присутствие действительно было необходимо – я лучше многих моих друзей был подкован знаниями по разным затрагиваемым темам. Да, у животных гомосексуализм очень распространён. И да, Кнессет давно признаёт не только однополые браки, но и сожительство. И давайте я не буду перечислять всех знаменитых деятелей, которые были гомосексуалистами. И нет никаких законов против нас… А если будет то Израиль 2008-ого года скатится до Германии 1935-ого!
- Ты сравниваешь нас с нацистами?! – взревел огромный, устрашающего вида «дос». По трагическому стечению обстоятельств, я знал его лично. В начале семестра Лиор, так его звали, оказался у меня на уроке, но спустя неделю он и его братия ретировались из группы преподавателя-«гомо» (9).
- Их 175-ая статья (10) пришлась бы тебе по вкусу, – холоднокровно ответил я.
Всё произошло мгновенно. Лиор издал невнятный звук, напоминающий благой мат, и бросился на меня с кулаками. Я увернулся от удара, парня схватили его друзья, стараясь оттащить громилу подальше. Это оказалось не легким делом, и тот вырвался. Вдруг между нами, как из-под земли, выросла внушительная фигура Эли.
- Не смей!
- Ты слышал, что он мелит?! – недовольно заорал Лиор, решивший, что его остановили, чтобы не допустить драки.
- А ты слышал, что сам несёшь?
- Он с ними! - удивлённо воскликнул кто-то в толпе.
Злющий взгляд Лиора перебежал от кипы Эли на мою руку, сжимающую запястье друга.
- Вы только посмотрите, религиозный извращенец! Вот это свежая шутка! – захохотал парень, но остальным это не показалось смешным.
- Опомнись, если в тебе есть вера! – тоном пророка пророкотал Лиор, - А если нет, так не позорь нас, наши законы и нашего Бога...
- Бог не принадлежит вам! – не выдержал я.
- Он прав… - тихо произнёс Эли, - хватит разрывать себя на части.
Я в ужасе уставился на него. Вся толпа молчала. Пикнула камера, нас снимали подошедшие журналисты. Эли снял с головы кипу и, бережно сложив, положил её в карман. Лиор презрительно усмехнулся и снова пробормотал какое-то ругательство. Мой друг размахнулся и ударил его в нос.
Вечером того дня позвонила Мири и сообщила, что благодаря нашим стараниям и дурацкой драке, которую мы развязали, пары геев получат квартиры. Геи с факультета Компьютерных Наук в первую очередь. Наши имена она сумела скрыть и от прессы и от начальства Техниона. А для гей-движения мы навсегда останемся героями.
Я взглянул на Эли, сосредоточенно печатающего что-то за компьютером. Вернувшись после демонстрации в мою комнату, он заявил, что должен закончить какой-то «фичер»(11) для работы, и с тех пор почти не разговаривал со мной. Плечи были опущены, бледное лицо украшал фингал под глазом.
То, что мой друг сделал в тот день, навсегда изменило его жизнь, и я не уверен в лучшую ли сторону.
Его кипы, Тора и «тфилин»(12) теперь спрятаны на самое дно тумбочки туда, куда никто не заглядывает. Мне же предстоит заполнить оставшуюся после них пустоту. Я буду стараться…
1 «Хнун» - (иврит) те, кого на русском называют «ботаники»
2 «Хай-Тек» - (англ.) компьютерная промышленность, дословно «Высокие технологии».
3 «Тирош» - (иврит) вино для религиозных празднеств, содержащее столько же алкоголя, сколько виноградный сок.
4 «Хупа», «брахот», стакан за Иерусалим - (иврит) необходимые части еврейской свадьбы: свадебный шатёр, благословления, стакан, который разбивает жених в память о разрушениях Иерусалима.
5 «Хариди» - (иврит) ортодоксальные религиозный евреи.
6 «Агудат-а-студентим» - (иврит) организация студентов Техниона.
7 «Ядуим бе цибур» - (иврит) пары, подписавшие свидетельство о сожительстве.
8 «Досы» - (иврит) неуважительное название для религиозных евреев.
9 «Гомо» - (иврит) неуважительное название для геев.
10 175-ая статья (параграф) в уголовном кодексе Германии направленная против гомосексуализма. Существовала до 1994 года.
11 «Фичер» - (англ.) новая функциональность в компьютерной программе.
12 «Тфилин» - две маленькие коробочки, содержащие написанные на пергаменте отрывки из Торы. Их «накладывают» на руку и на лоб во время молитвы.
Это Тауб и "дэшэ"...
читать дальшеЕщё на первом году учёбы я познакомился со своим парнем. Как в мечтах истинного «хнуна»(1), это произошло в главной библиотеке. Эли был не из тех, кто ходит по ночным барам в поисках приключений, поэтому если бы не моё увлечение историей, у меня бы не было ни малейшего шанса встретить его.
Уставшего вида парнишка около получаса любопытно поглядывал на фолианты, за которыми я забаррикадировался. В конце концов он спросил:
- Это что книга про Вторую Мировую Войну? Ты из Техниона?
Я дважды кивнул, даже не отрывая взгляд от страницы.
- А почему не скачаешь книги из Интернета? Даже с сайта нашей же библиотеки…
Я поднял глаза. «Умник» имел длинные ресницы, еврейский нос и выглядел так, будто неделю недоедал и недосыпал. Красные веки свидетельствовали о том, что свои книги он таки «скачивает».
- Не знаю как ты, а я-то постоянно сижу за компьютером. Домашние задания, лекции, фильмы, письма, форумы, Бог знает что ещё! Кроме того, в Интернете невозможно найти объективный материал по Второй Мировой Войне. Да и вообще, когда речь идёт об истории, я предпочитаю настоящие книги. С бумажными страничками! – я показательно с громким шелестом перевернул лист.
- Ты уверен, что ты из Техниона? – усмехнулся парень и, опустив голову, уставился в своё «чтиво». «Алгоритмы поиска на графах», сумел я рассмотреть на корешке. На сердце потеплело: значит, он – с факультета Компьютерных Наук, с моего факультета, на год или два опережает меня, подумал я. А потом заметил кипу у него на голове.
Эли оказался «крепким орешком», но как в сказках Пушкина (с которыми я его вскоре познакомил) орешком с золотой скорлупой и изумрудным ядром. За поразительной скромностью, которой не могли похвастаться большинство студентов Техниона, скрывались доброе сердце, уйма силы воли и очень высокий IQ. Эли тяжело переживал разрыв со своей религиозной семьёй, которая и слышать не хотела о сыне-гомосексуалисте. В этом я прекрасно понимал его, хотя моя семья, всё ещё не репатриировавшая в Израиль, оставалась пока в блаженном неведенье. Но мы никогда не спорили, кому из нас было легче, мы просто поддерживали друг друга как могли. Я отвлекался, участвуя во всевозможных гей-движениях, заботясь о других, «застрявших в шкафу» ребятах. Эли помогала его вера. Ещё у нас была интересная, но изнуряющая учёба на Компьютерном факультете. А потом – наши чувства.
Прошло два года. Мой друг закончил первую степень с отличием, поступил на вторую, работал в IBM. Меня в «Хай-Тек» (2) не тянуло, поэтому, подтянув свой средний бал, я устроился вести практические занятия на факультете. У нас, наконец-то, появились лишние деньги и возможность попутешествовать. Несколько сумасшедших деньков в Амстердаме – и мы умудрились подписать какую-то бумажку в местном муниципалитете.
- Я предупреждал тебя, что это вино покрепче, чем «тирош» (3)! – хохотал я на следующее утро.
- Я вообще не пил, - серьёзно произнёс Эли, - и это не настоящий брак.
- Ну извини, что без «хупы» и без «брахот» и без стакана за Иерусалим…(4)
- Таль, это даже не гражданский брак. Это свидетельство о сожительстве!
Вернувшись в Израиль, законопослушный Эли отправил копию документов в министерство Внутренних Дел. Свидетельство признали действительным. Однако почти никаких обязанностей оно нам не добавляло, а прав и подавно…
Жили мы всё это время в общежитиях, в соседних корпусах. У каждого из нас было по крохотной комнатке, в которой помешалось всё самое необходимое: кровать, стол, шкаф. Попробуйте вы вести частную жизнь на личном пространстве размером в 2 квадратных метра на брата! Когда за дверью в общей кухне шумят друзья, а в душевую по утрам выстраивается очередь. Единственная радость, среди моих соседей не было ни одного гомофоба.
Эли так не повезло: его корпус был битком набит ксенофобами всех религий и национальностей. В коридорах мне вслед бросали такие взгляды, что становилось страшно, в первую очередь за моего друга, ночующего в этом осином гнезде. Я старался игнорировать их враждебность, но и не мог забыть, сколько зла закостенелые догмы наделали таким как мы.
Уже давным-давно я перестал убеждать Эли, что для него соблюдать шаббат и есть исключительно кошерную еду – лицемерно. Конечно, множество евреев выбирают те или иные, удобные им, заповеди иудейской религии и выполняют только их. Мой друг не строил из себя «хариди»(5), но всё же ревностно придерживался основных законов.
В гневе я заявлял, что он цепляется за религию, как за последнюю соломинку, ищет в ней ответов, которых там и в помине нет. Когда же мы мирились, смотря как Эли молится, лицом к восходящему солнцу, я задумывался, что его вера – вовсе не соломинка, а мощные корни, связывающие его с прошлым, в них его сила и мудрость.
Я же считал, что религия и её законы для всех едины и поэтому даже не пытался обманывать ни себя, ни высшие силы. Чего стоят молитвы по утрам, если по вечерам мы снова и снова совершаем страшный грех?! При всём своём вопиющем атеизме, я поначалу старался понять Эли. Сумел же лишь заставить себя уважать его выбор.
В одно прекрасное утро деятели из «Агудат-а-студентим» (6) сообщили на форуме, что Технион собирается давать квартиры в семейных общежитиях, не только по-настоящему женатым парам, но и тем, кто «Ядуим бе цибур»(7). «Спешите, мест мало, очередь будет длинная!»
Конечно, «квартиры» это слишком гордое название для этих общежитий. Маленький зал, малюсенькая кухонька и крохотная спальня… Но не смотреть же даренному коню в зубы. Отдельный туалет и кухня, двуспальная кровать – что ещё нужно двум парням для личного мини-рая?
Откопав в тумбочке наш Амстердамский документ и его израильское подтверждение, я бегом бросился в здание «Сенат», где находился секретариат Техниона. Там уже собралась толпа, видимо, форумы по утрам перед лекциями читал не я один. Заполняя необходимый бланк, я слышал краем уха, бурную радость и, как не удивительно, возмущения по поводу того, что Технион последним из всех израильских университетов вспомнил о своих «Ядуим бе цибур».
Я рисковал опоздать на урок, поэтому воспользовавшись многолетними знакомствами, пробился без очереди. Девушка-секретарша взяла у меня бланк и копии документов. Внимательно прочитала их. Её лицо расплылось в улыбке.
- Вы не первые.
- Я и не предполагал, что буду первым… - я пожал плечами.
- Геи, я имею ввиду, - она продолжала доброжелательно улыбаться.
- А! – я не знал, что ещё ответить и лишь криво улыбнулся ей в ответ.
Девушка явно не подразумевала ничего плохого, но мне никогда не нравилось, что люди акцентируют внимание на моей ориентации. Я был не из тех, кто в порыве «гордости» носится по городу с плакатами и целуется у всех на виду.
На обеденном перерыве мы с Эли встретились на «дэшэ» - покрытой мягкой травой горке, излюбленном месте скучающих студентов. Я рассказал, что подал прошение на место в семейных общежитиях. Он прекратил жевать и нахмурился.
- Мне стоило посоветоваться с тобой? – задним числом сообразил я. – Извини. Я думал, ты будешь рад. Мы же собирались снять квартиру, помнишь? Мы ведь уже два с половиной года вместе! Ну, извини, извини…
Я взялся руками за голову. Эли молчал, это пугало и раздражало меня одновременно.
- Хочешь, я заберу бланк?
- Это не имеет значения: нам всё равно не дадут квартиру.
- Почему это? – недоумевающее спросил я.
- Ты забыл, где живёшь. Вот увидишь…
Эли поднялся, засунул недоеденный бутерброд обратно в сумку и направился к «Таубу», зданию нашего факультета. Я остался валяться на траве, щурясь от яркого солнца и размышляя над его судьбоносными словами…
На следующий день меня разбудил телефонный звонок. Это была Мири-Маша, наша главная активистка.
- Таль, приходи срочно к «Сенату», тут такое твориться! «Досы» (8) организовали демонстрацию. Кричат под окном у президента Техниона, что не позволят таким как мы жить с ними на одной площадке.
- Я тоже с ними жить не хочу… - зевнул я в трубку. – Пусть нам выделят отдельное здание.
- Гетто ты хочешь?! – яростно вскрикнула Мири. Скорость её реакции говорила о том, я не первый кто предложил подобное. - Быстренько вставай и топай сюда.
- К чему это? Закон на нашей стороне…
- Ох, Таль, ты хорош только чтобы писать пламенные посты на форумах, а как доходит до настоящего дела, ты прячешься обратно в свой шкаф!
Я подскочил с кровати. Еле сдержался, чтобы не отключить звонок.
- Докажи мне! – не унималась девушка. – Ты постоянно твердишь о борьбе за права геев, а сам-то ты что для этого сделал?!
Уже позже я понял, что Мири специально «завела» меня, что злость за её незаслуженный упрёк станет искоркой от которой загорится костёр, как только я увижу развешанные около «Сената» плакаты. Не стану дословно повторять их содержание. В основном, там было что-то про извращения, «гниющий Технион» и Садом и Гоморру. Я не люблю кричать и ругаться, вести переговоры в стиле дикарей. Но эти люди, интеллигенты, студенты Техниона, кажется, не слышали о дипломатии, об элементарной культуре и уважении, принятом в человеческом обществе. Что ж, кто с мечом к нам придет…
Наш лагерь тоже развёл бурную деятельность. Среди толпы реяли разноцветные флаги. Многие мои знакомые на повышенных тонах спорили с религиозными парнями. Мири носилась взад вперёд, Регина, её подруга, давала интервью журналистам. Моё присутствие действительно было необходимо – я лучше многих моих друзей был подкован знаниями по разным затрагиваемым темам. Да, у животных гомосексуализм очень распространён. И да, Кнессет давно признаёт не только однополые браки, но и сожительство. И давайте я не буду перечислять всех знаменитых деятелей, которые были гомосексуалистами. И нет никаких законов против нас… А если будет то Израиль 2008-ого года скатится до Германии 1935-ого!
- Ты сравниваешь нас с нацистами?! – взревел огромный, устрашающего вида «дос». По трагическому стечению обстоятельств, я знал его лично. В начале семестра Лиор, так его звали, оказался у меня на уроке, но спустя неделю он и его братия ретировались из группы преподавателя-«гомо» (9).
- Их 175-ая статья (10) пришлась бы тебе по вкусу, – холоднокровно ответил я.
Всё произошло мгновенно. Лиор издал невнятный звук, напоминающий благой мат, и бросился на меня с кулаками. Я увернулся от удара, парня схватили его друзья, стараясь оттащить громилу подальше. Это оказалось не легким делом, и тот вырвался. Вдруг между нами, как из-под земли, выросла внушительная фигура Эли.
- Не смей!
- Ты слышал, что он мелит?! – недовольно заорал Лиор, решивший, что его остановили, чтобы не допустить драки.
- А ты слышал, что сам несёшь?
- Он с ними! - удивлённо воскликнул кто-то в толпе.
Злющий взгляд Лиора перебежал от кипы Эли на мою руку, сжимающую запястье друга.
- Вы только посмотрите, религиозный извращенец! Вот это свежая шутка! – захохотал парень, но остальным это не показалось смешным.
- Опомнись, если в тебе есть вера! – тоном пророка пророкотал Лиор, - А если нет, так не позорь нас, наши законы и нашего Бога...
- Бог не принадлежит вам! – не выдержал я.
- Он прав… - тихо произнёс Эли, - хватит разрывать себя на части.
Я в ужасе уставился на него. Вся толпа молчала. Пикнула камера, нас снимали подошедшие журналисты. Эли снял с головы кипу и, бережно сложив, положил её в карман. Лиор презрительно усмехнулся и снова пробормотал какое-то ругательство. Мой друг размахнулся и ударил его в нос.
Вечером того дня позвонила Мири и сообщила, что благодаря нашим стараниям и дурацкой драке, которую мы развязали, пары геев получат квартиры. Геи с факультета Компьютерных Наук в первую очередь. Наши имена она сумела скрыть и от прессы и от начальства Техниона. А для гей-движения мы навсегда останемся героями.
Я взглянул на Эли, сосредоточенно печатающего что-то за компьютером. Вернувшись после демонстрации в мою комнату, он заявил, что должен закончить какой-то «фичер»(11) для работы, и с тех пор почти не разговаривал со мной. Плечи были опущены, бледное лицо украшал фингал под глазом.
То, что мой друг сделал в тот день, навсегда изменило его жизнь, и я не уверен в лучшую ли сторону.
Его кипы, Тора и «тфилин»(12) теперь спрятаны на самое дно тумбочки туда, куда никто не заглядывает. Мне же предстоит заполнить оставшуюся после них пустоту. Я буду стараться…
1 «Хнун» - (иврит) те, кого на русском называют «ботаники»
2 «Хай-Тек» - (англ.) компьютерная промышленность, дословно «Высокие технологии».
3 «Тирош» - (иврит) вино для религиозных празднеств, содержащее столько же алкоголя, сколько виноградный сок.
4 «Хупа», «брахот», стакан за Иерусалим - (иврит) необходимые части еврейской свадьбы: свадебный шатёр, благословления, стакан, который разбивает жених в память о разрушениях Иерусалима.
5 «Хариди» - (иврит) ортодоксальные религиозный евреи.
6 «Агудат-а-студентим» - (иврит) организация студентов Техниона.
7 «Ядуим бе цибур» - (иврит) пары, подписавшие свидетельство о сожительстве.
8 «Досы» - (иврит) неуважительное название для религиозных евреев.
9 «Гомо» - (иврит) неуважительное название для геев.
10 175-ая статья (параграф) в уголовном кодексе Германии направленная против гомосексуализма. Существовала до 1994 года.
11 «Фичер» - (англ.) новая функциональность в компьютерной программе.
12 «Тфилин» - две маленькие коробочки, содержащие написанные на пергаменте отрывки из Торы. Их «накладывают» на руку и на лоб во время молитвы.
Это Тауб и "дэшэ"...
-
-
21.10.2009 в 11:42-
-
21.10.2009 в 16:36