Life is a road...
Очень очень старалась не ффффлафффить. Кажется, не вышло.
читать дальшеЖюстина Камиер пришла попрощаться с нами в воскресенье под вечер. Вид у неё был раздражённый и слегка печальный.
- Еле сбежала от Германа! Иногда он слишком уж преувеличивает свои обязанности: телохранитель не значит нянька! - объяснила она причину своего плохого настроения.
Мы обосновались в гостиной на первом этаже. Удивительно, как после прихода гостей в пятницу этот зал вновь стал казаться жилым и даже уютным.
Выпив бокал шампанского, актриса заметно повеселела и вспомнила своё обещание прочитать перед нами прощальный монолог Клеопатры. Несмотря на отсутствие тела мертвого возлюбленного, она превосходно отыграла, вызвав у меня восторженные аплодисменты.
- Ну как? – поинтересовалась Жюстина у Эриха. Художник поднялся и, приблизившись к девушке, поцеловал её руку.
- У меня нет слов.
- Господи, я так скучала по этому… - неожиданно вырвалось у неё, - Играть для тебя.
На мгновение я почувствовал себя третьим лишним и многозначительно кашлянул.
- Герр фон Тривер, я играла для Вас не менее чем для него. У меня никогда ещё не было столь милых сердцу зрителей! – сказала Жюстина, а лучезарная улыбка на её лице стоила более чем любые слова.
- Давайте, наконец, перейдём на «ты», фрейлейн?
Девушка с готовностью кивнула.
У Жюстины оказалась сотня историй об их с Эрихом совместных знакомых. Слушая её, у меня сложилось впечатление, что жизнь на сцене и за кулисами намного более радостная и разнообразная, чем в книжном издательстве. Но когда мой друг начал рассказывать девушке о нашем бизнесе, я убедился, что он вряд ли сожалеет о своей несостоявшейся карьере актёра. Несмотря на все трудности в нашей жизни, связанные в основном с нацистской властью, Эрих был счастлив.
- Приезжайте ко мне в гости в Дрезден, - предложила Жюстина. - Мать будет так рада видеть тебя!
- Разве после женитьбы ты будешь продолжать жить с фрау Камиер? – поинтересовался художник.
- Ещё не знаю, - замялась она, - у моего жениха есть собственный особняк в (…), около места его работы.
Мы заговорили о предстоящей свадьбе. Жюстина не поведала Эриху ни одной подробности, которую бы я не слышал ранее. С моим другом она говорила об этом с крайней неохотой и, что поразительно, даже имени своего избранника не упоминала. Вскоре тема исчерпала себя, и мы вернулись к обсуждению театра, живописи и литературы.
Около одиннадцати, обратив внимание на время, актриса заторопилась обратно в гостиницу. Несмотря на протесты, мы настояли на том, что сами отвезём её. Возможно, это не пришлось бы по душе ревностному телохранителю Жюстины, но и езда в ночном такси было не самым безопасным занятием для красивой женщины.
Улицы Берлина были пустынны. Во время поездки я отвлечённо следил за дорогой, Жюстина с Эрихом сидели в обнимку на заднем сидении и тоже молчали. Иногда я улавливал тихий шорох: это ладонь девушки скользила вверх вниз по куртке на его груди.
- Может, повременишь со свадьбой? – спросил юноша.
- Чего мне ждать? – обречённым голосом произнесла она.
- Жижи…
- Надо, надо, Эрих… - вздохнула она.
Мой друг больше не проронил ни слова, и я тоже не стал вмешиваться, хотя от всего сердца поддерживал его. Но кто мы такие, чтобы навязывать ей своё мнение?
Когда мы остановились метрах в ста от входа в гостиницу, Жюстина сняла с пальца и протянула мне кольцо с рубином.
- Оставь его себе, пожалуйста! В благодарность за то, что ты сделала для нас.
- Ради Бога, мне не нужна такая благодарность…
Я обернулся на водительском сидении и взглянул в прекрасное лицо актрисы.
- Ты же моё кольцо выкинула, возьми это на память о нас, - пришёл мне на выручку художник.
Жюстина надела кольцо и протянула ладонь к окну в двери. Маленький рубин тускло поблескивал в свете уличных фонарей, пробивавшемся в тёмный салон.
- Я не смогу его носить, но буду хранить как зеницу ока, - улыбнулась она.
Жюстина обняла Эриха, он целомудренно поцеловал её в лоб. Девушка подалась вперёд, обвила мою шею руками, холодные губы нежно и елё ощутимо прикоснулись к моей щеке.
- Берегите друг друга, - шепнула она на прощание и вышла из автомобиля.
Мы провожали актрису взглядом до самого порога гостиницы, где её уже поджидал верный Герман. Потом я завёл двигатель, и Мерседес тронулся. Мой друг перелез на переднее сиденье рядом со мною, что при его гибкости не составляло большого труда. Мы безмолвствовали, не желая нарушать тишину ночного города. Я чувствовал на себе его взгляд, и все мысли о покинувшей нас актрисе, воспоминания о жутких часах одиночества, тревоги о завтрашнем дне улетучивались из моей головы. Лишь одна избитая, порой почти бессмысленная, фраза крутилась на языке. Сейчас для неё был самый подходящий момент. Но Эрих меня опередил:
- Я люблю тебя.
читать дальшеЖюстина Камиер пришла попрощаться с нами в воскресенье под вечер. Вид у неё был раздражённый и слегка печальный.
- Еле сбежала от Германа! Иногда он слишком уж преувеличивает свои обязанности: телохранитель не значит нянька! - объяснила она причину своего плохого настроения.
Мы обосновались в гостиной на первом этаже. Удивительно, как после прихода гостей в пятницу этот зал вновь стал казаться жилым и даже уютным.
Выпив бокал шампанского, актриса заметно повеселела и вспомнила своё обещание прочитать перед нами прощальный монолог Клеопатры. Несмотря на отсутствие тела мертвого возлюбленного, она превосходно отыграла, вызвав у меня восторженные аплодисменты.
- Ну как? – поинтересовалась Жюстина у Эриха. Художник поднялся и, приблизившись к девушке, поцеловал её руку.
- У меня нет слов.
- Господи, я так скучала по этому… - неожиданно вырвалось у неё, - Играть для тебя.
На мгновение я почувствовал себя третьим лишним и многозначительно кашлянул.
- Герр фон Тривер, я играла для Вас не менее чем для него. У меня никогда ещё не было столь милых сердцу зрителей! – сказала Жюстина, а лучезарная улыбка на её лице стоила более чем любые слова.
- Давайте, наконец, перейдём на «ты», фрейлейн?
Девушка с готовностью кивнула.
У Жюстины оказалась сотня историй об их с Эрихом совместных знакомых. Слушая её, у меня сложилось впечатление, что жизнь на сцене и за кулисами намного более радостная и разнообразная, чем в книжном издательстве. Но когда мой друг начал рассказывать девушке о нашем бизнесе, я убедился, что он вряд ли сожалеет о своей несостоявшейся карьере актёра. Несмотря на все трудности в нашей жизни, связанные в основном с нацистской властью, Эрих был счастлив.
- Приезжайте ко мне в гости в Дрезден, - предложила Жюстина. - Мать будет так рада видеть тебя!
- Разве после женитьбы ты будешь продолжать жить с фрау Камиер? – поинтересовался художник.
- Ещё не знаю, - замялась она, - у моего жениха есть собственный особняк в (…), около места его работы.
Мы заговорили о предстоящей свадьбе. Жюстина не поведала Эриху ни одной подробности, которую бы я не слышал ранее. С моим другом она говорила об этом с крайней неохотой и, что поразительно, даже имени своего избранника не упоминала. Вскоре тема исчерпала себя, и мы вернулись к обсуждению театра, живописи и литературы.
Около одиннадцати, обратив внимание на время, актриса заторопилась обратно в гостиницу. Несмотря на протесты, мы настояли на том, что сами отвезём её. Возможно, это не пришлось бы по душе ревностному телохранителю Жюстины, но и езда в ночном такси было не самым безопасным занятием для красивой женщины.
Улицы Берлина были пустынны. Во время поездки я отвлечённо следил за дорогой, Жюстина с Эрихом сидели в обнимку на заднем сидении и тоже молчали. Иногда я улавливал тихий шорох: это ладонь девушки скользила вверх вниз по куртке на его груди.
- Может, повременишь со свадьбой? – спросил юноша.
- Чего мне ждать? – обречённым голосом произнесла она.
- Жижи…
- Надо, надо, Эрих… - вздохнула она.
Мой друг больше не проронил ни слова, и я тоже не стал вмешиваться, хотя от всего сердца поддерживал его. Но кто мы такие, чтобы навязывать ей своё мнение?
Когда мы остановились метрах в ста от входа в гостиницу, Жюстина сняла с пальца и протянула мне кольцо с рубином.
- Оставь его себе, пожалуйста! В благодарность за то, что ты сделала для нас.
- Ради Бога, мне не нужна такая благодарность…
Я обернулся на водительском сидении и взглянул в прекрасное лицо актрисы.
- Ты же моё кольцо выкинула, возьми это на память о нас, - пришёл мне на выручку художник.
Жюстина надела кольцо и протянула ладонь к окну в двери. Маленький рубин тускло поблескивал в свете уличных фонарей, пробивавшемся в тёмный салон.
- Я не смогу его носить, но буду хранить как зеницу ока, - улыбнулась она.
Жюстина обняла Эриха, он целомудренно поцеловал её в лоб. Девушка подалась вперёд, обвила мою шею руками, холодные губы нежно и елё ощутимо прикоснулись к моей щеке.
- Берегите друг друга, - шепнула она на прощание и вышла из автомобиля.
Мы провожали актрису взглядом до самого порога гостиницы, где её уже поджидал верный Герман. Потом я завёл двигатель, и Мерседес тронулся. Мой друг перелез на переднее сиденье рядом со мною, что при его гибкости не составляло большого труда. Мы безмолвствовали, не желая нарушать тишину ночного города. Я чувствовал на себе его взгляд, и все мысли о покинувшей нас актрисе, воспоминания о жутких часах одиночества, тревоги о завтрашнем дне улетучивались из моей головы. Лишь одна избитая, порой почти бессмысленная, фраза крутилась на языке. Сейчас для неё был самый подходящий момент. Но Эрих меня опередил:
- Я люблю тебя.